В общем-то мелочно, старо, глупо, но я обиделась. Уж в наш-то век высоких технологий, когда, пусть даже и не умеешь ты, вследствие переезда в нерусскоговорящую страну в раннем детстве, грамотно писать по-русски, но могла бы напечатать пару электронных строчек. Пусть не живых, а мертвых, стандартных, чаще всего испульзуемым шрифтом. На английском, справа налево, коль на то пошло, — я помню! Не просто лучшей подруге детства, а невероятному, ни на кого не похожему человеку, сыгравшему особую роль в период взросления, развития. Как сама говорила. Мне, просмотревшей столько километров снов о ведущей к любимому дому в песках дороге. Но нет, ни даже так.
Потому обиделась и сама посылаю письма. Настоящие, бумажные. Очень важные, с прошениями, оплатами, требованиями и заполненными синими чернилами формулярами. И ни капли души. Её вложу в последнее, ни на что не претендуя, радуясь. От чистого сердца, совсем другому, незнакомому человеку, последнее, расслабленное. Замороженное, с кусочками единственного города, который считаю хоть чуть-чуть своим, который успела изучить и полюбить. В последний зимний день.
Лови!